«Кризис после кризиса» в год модернизации

В России официально покончено с экономическим кризисом. Его больше нет. Об этом компетентно говорят чиновники самого высокого ранга. Страна начинает жить «после кризиса», в «славную эпоху модернизации». Однако в национальном хозяйстве продолжают накапливаться проблемы. Кризис остается и, похоже, не торопится уходить в прошлое. Факты упрямо продолжают ему служить. О том, как выглядит кризис после того, как власти бесповоротно его завершили, и куда ведут нас разговоры о модернизации рассказывает Василий Колташов — руководитель Центра экономических исследований Института глобализации и социальных движений. Интервью брал Алексей Козлов (редактор Рабкор.Ру).

За прошедшие месяцы было не единожды объявлено об окончании черной полосы для российской экономики. Фондовый рынок стабилен. Цены на нефть доходят до 80 долларов за баррель. Правительство оценивает перспективы как благоприятные. Может быть, Россия действительно миновала кризис?

За 2009 год объем мировой торговли сократился на 12%, притом, что глобальная экономика не знала равных с 2008 годом потрясений. Ситуация ухудшается не только в «третьем мире», но также в странах центра мирового капитализма. За минувший год заметно сократилось потребление газа в ЕС. Почти на 12% сократились продажи «Газпрома», что ставит под большой вопрос амбициозные планы корпорации по расширению экспорта газа. Выручка компании от поставок сырья за рубеж оказалась ниже, чем от продаж на внутреннем рынке. «Плохие долги» в банковских портфелях значительно возросли во всех странах. В США Конгресс опасается повторения 2008 года в большем масштабе. Все это штрихи общей негативной картины.

Россия на фоне других государств по итогам 2009 года выглядит не слишком хорошо. Наличие золотовалютных резервов не позволило государственным финансам развалиться в 2009 году. Однако перспектива эта не отменена общим состоянием экономики. Тренды остаются прежними. Инфляция в стране значительно превышает показатели стран Западной Европы. Если говорить о ее потребительской составляющей, то для бедных инфляция оказалась за год не менее 20%. Рост цен на нефть в 2009 году позволил России сравнительно благополучно перенести второй год кризиса. Однако, с другой стороны, видно до какой степени быстро идет спад в реальной экономике, если даже относительно благоприятный год обернулся 11-15-процентным снижением промышленного производства.

Изменилось ли Ваше видение ситуации с середины 2009 года?

Есть явные признаки стремления властей поправить статистику второй половины 2009 года. Один из них — громкая отставка руководителя Росстата Владимира Соколина. Характерно, что после перестановок в главном российском статистическом центре начали улучшаться экономические данные. В результате было объявлено о том, что экономика миновала спад. Однако мое понимание хозяйственных процессов от этого не изменилось. Просто исходящие от государства данные стали вызывать новые сомнения.

Официальный оптимизм относительно перспектив российской и мировой экономики находится в противоречии с реальным ее состоянием. Потребительский спрос снизился по причине падения доходов, а кредитного поддержания потребителей нет, поскольку банки трезво оценивают положение населения, да и свое собственное тоже. После первой волны быстрого падения производства в 2008 году наступила финансовая стабилизация, а с ней бум ожиданий и спекулятивный взлет цен на промышленное сырье. Не только в России, во всех странах власти сеют позитивные прогнозы и оптимистические декларации.

В 2009 году в мире были снова развернуты огромные спекуляции, как это было в преддверии кризиса. Логично ожидать, что они потерпят крах, как только проблемы в реальном секторе еще более возрастут и станут сверхочевидными. Для возобновления роста нет главного основания — возрастающего спроса. Рост сбыта в Китае является чрезвычайным и искусственным, а значит временным. На его поддержание брошены государственные ресурсы, а они конечны. Также конечны и средства спекулянтов, в огромной мере полученные ими от государств.

Для правительственных финансов 2010 год обещает быть тяжелым. Государства взвалили на себя огромную нагрузку по поддержанию банковской сферы, но для поддержания бюджетов денежных средств все более недостает.

По данным Росстата за январь в России стало на 668 тысяч безработных больше. Общее их число возросло до 6,841 миллиона человек.

Нужно сказать, что даже начало 2010 года не оправдало общественных ожиданий. Слова правительства об окончании кризиса ничего общего с действительностью не имеют. Скрывать это невозможно, все процессы очевидны. В «посткризисной» экономике развиваются те же тенденции, что и в 2008-2009 годах. Отсюда и новые увольнения, которые до лета могут еще возрасти. В целом за 2010 год количество безработных в стране не сократится. Однако реальные доходы населения уменьшатся.

США сохраняют максимальный кредитный рейтинг — «ААА». Справедливо ли это, если даже взять за основу состояние финансового сектора?

Экономика США уже два года не должна иметь высоких рейтингов: она в кризисе, который еще только начался, а вовсе не завершился. Между тем сохраняются прежние предельные рейтинги, что выглядит на редкость неубедительно, но логично — агентства, обслуживающие американские корпорации, делают то, что нужно. Так поступают не только «независимые» агентства, но также правительства. По отношению к задаваемому из США неолиберальному курсу они демонстрируют редкую в истории лояльность, хотя сами страдают от краха неолиберальной модели капитализма.

В конце января в Давосе состоялся сороковой Всемирный экономический форум. Он собрал 2500 бизнесменов, политиков, лояльных деятелей науки и культуры. Это мероприятие, как и прежде, продемонстрировало единство корпоративного и политического мира. Не стоило ожидать от форума чего-то особо нового. Единственной значимой новостью могло стать уже международное объявление о завершении кризиса, в то время как он продолжает глубже поражать мировую экономику. Стабильность фондового и сырьевого рынков, а также отсутствие громких банкротств (достигнутое искусственно) могут выдаваться за некое оздоровление глобального хозяйства, но этим кризис не отменить. Преодоление его требует не разговоров о конце спада, а радикальной смены экономического курса. Задача эта стоит перед всеми странами.

В ходе регулярных встреч мировые лидеры неизменно обсуждают вопрос о финансовом регулировании как средстве покончить с последствиями нынешнего кризиса и не допустить новый. Есть у глобальной элиты шанс на успех в таком деле?

Мировая финансовая стабилизация, несмотря на углубление кризиса, является фактом по итогам 2009 года. Однако декларации о выходе тех или иных стран из кризиса — не более чем пропаганда. Так называемые последствия кризиса (отнюдь не финальные) остаются для неолиберальной элиты проблемой, покончить с которой ей хочется именно неким новым финансовым регулированием. Создание нового контрольного финансового института или поручение надзорных функций существующей структуре обсуждается, и будет еще долго обсуждаться. Однако вряд ли стоит ожидать скорого решения этого вопроса.

Противоречия между странами слишком велики и кризис их только обостряет. А покончить со спекуляциями на финансовых рынках значит покончить со стабилизацией и мифом об оконченной рецессии. Поэтому всякое «антикризисное» регулирование будет пока сводиться к поддержке финансовых корпораций. Однако в неолиберальной борьбе с кризисом не все так просто. Власти США понимают, что им для преодоления спада необходимо обеспечить национальному производству внешний сбыт. При этом внутренний рынок стоит ограждать от конкурентов, как это уже делается с автомобилями. Исходя из такого варианта, США в принципе не выгодны девальвации в других странах. Гораздо рациональней предоставлять кредиты государствам в эмиссионных долларах, навязывая свои хозяйственные условия.

На расширение функций МВФ (с превращением этой структуры в орган центрального финансового контроля в мире) могут согласиться США и не согласиться другие страны. Мешает взаимопониманию растущий протекционизм. Все страны нуждаются в деньгах, но эпоха «свободной торговли» прошла. Отсюда и кризис МВФ, ВБ и ВТО, то есть основных глобальных институтов неолиберализма. США рассчитывают, восстановив многие производства в своей стране, обрести внешние рынки, но выйдет, видимо, обратное. Снижение сбыта в США приведет к сужению рынков стран «третьего мира». Побороть кризис в рамках неолиберальной модели экономики невозможно.

Может быть, на ситуацию с мировым потребительским спросом повлияет как-то борьба с бедностью, о которой столько говорят мировые лидеры, и это поможет улучшить ситуацию в мировом хозяйстве? Или будут запущены некие глобальные экологические программы?

Вопросы климата для G20 или G8 чистый декор, как и проблема бедности. Всерьез все это никогда не обсуждалось. В жизнь ничего серьезного проводить неолиберальные элиты не станут. Главное, что осуществляется из «решений» G20, это согласованное поддержание банковской сферы в мире. На это расходуются огромные средства, но кроме искусственной стабилизации положения кредитных институтов похвастать особо нечем. С точки зрения преодоления кризиса неолиберальный консенсус G20 — ошибка. Расходование средств на поддержание финансовой сферы лишь тормозит развитие кризиса, но никак не отменяет его причин. Однако, исходя из интересов корпораций, все как раз наоборот. Их цель — сохранить все как есть, что объективно невозможно. Это и есть основная причина отсутствия всемирной борьбы за сохранение окружающей среды, борьбы с бедностью и голодом.

Все, что сделано для достижения финансовой стабилизации в мире с 2008 года, могло быть осуществлено и без обсуждения борьбы с кризисом на встречах G20, G8 или G7. Страны выделяют средства главным образом по-отдельности, при явном лидерстве США. Однако наличие международного согласия по общей антикризисной линии помогает сохранению на планете неолиберальной модели капитализма. Странам, особенно сильно пострадавшим от кризиса, достаточно согласовано, как можно полагать, предлагаются различные кредиты, чтобы не допустить изменения их экономической политики.

В последнее время к числу больных государств в Европе все более относят Грецию, Португалию, Испанию и Италию. Но пройдет немного времени и мировой список проблемных государств окажется огромным. Кредиты международных институтов не смогут обеспечить консервацию ситуации, и кризисные процессы начнут выходить из-под контроля мировых элит. Это и будет «вторая волна», о которой столько говорят.

Как Вы прокомментируете решение об отмене с 15 февраля обязательной сертификации продуктов питания в России? Какие цели преследует эта мера?

Отмена обязательной сертификации продуктов питания должна облегчить компаниям сбыт продуктов, в особенности залежалых и некачественных. Решение властей бьет по потребителям, но оно выгодно продавцам. Принятие данного решения вызвало много разговоров на тему прогрессивности добровольной сертификации. Однако на деле мера будет работать против интересов общества. Создаются прекрасные условия для недобросовестной коммерческой деятельности.

Интересно также другое. Министерство промышленности и торговли России недавно составило перечень социально значимых продовольственных товаров, предельные цены на которые может устанавливать государство. Возрастает обеспокоенность правительства в связи с политически опасным для него падением уровня жизни в стране. Отсюда и желание сдержать процесс обнищания населения административными мерами, не прибегая к материальной помощи населению. Власти не намерены изменять социально-экономическую политику, но им приходится реагировать на спад в экономике даже после официального «окончания кризиса».

С другой стороны, в 2010-2011 годах казенный дефицит принудит правительство экономить на социальных статьях. Уже намечен роковой перевод социальной сферы на «финансирование заданий», что приведет к развалу в ней.

Ранее в Госдуме «Единой Россией» выдвигался законопроект «О торговле», предусматривающий усиление роли государства в этой сфере вплоть до регулирования цен. Почему его отклонили?

Правительству выгодней говорить о перспективе ценового регулирования или составлять некие списки товаров, нежели напрямую вторгаться в область ценообразования. Власти не заинтересованы ущемлять компании. Поэтому они предпочитают допустить на рынок дешевые, не слишком качественные товары, нежели административно устанавливать цены. Да это вряд ли стало бы эффективной мерой. Вмешавшись в ценообразование, правительство может вызвать новые конфликты внутри правящего класса. И все же недовольство некоторых групп собственников не так страшно, как возмущение социальных низов. Ухудшение материального положения основной массы граждан волнует верхи не как самостоятельный факт, а как сигнал опасности. Власти тут обеспокоены политическими последствиями.

Государство должно регулировать цены. Оно обязано определять размер торговых надбавок и указывать производителям на границы в назначении цен. Касается это не только продуктов, но и лекарственных препаратов. Они источник грандиозных монопольных прибылей. Однако если кризис вынудит нынешнее российское правительство взяться за командование ценами на некоторые потребительские товары, то первым результатом может стать дефицит дешевых продуктов. Но подобные кризисные сюрпризы еще впереди.

С нового года единый социальный налог заменен страховыми выплатами. Налоговая нагрузка на бизнес увеличивается. Почему власти пошли на этот шаг, непопулярный у работодателей?

Финансовые затруднения и риск социальных неурядиц делают политические верхи менее уступчивыми, чем прежде по многим вопросам. Еще два года назад никто и подумать не мог о том, что либерализация пенсионной системы будет остановлена сверху, а процесс пойдет в обратном направлении. Теперь чиновники понимают политическую необходимость подобных мер и серьезных уступок от них бизнесу тут ждать не стоит. Напротив, в 2010 году позиция властей может стать жестче. Все дело в том, что правительство не решится просто бросить пенсионеров из страха посодействовать протестному движению.

Только если по неким неизвестным причинам ситуация в экономике начнет выправляться, а состояние казны улучшаться, власти вернутся к прежней — мягкой налоговой политике. Нужно отметить, что монополии в условиях кризиса налогами все же перегружать никто не будет. Именно поэтому мы постоянно слышим о снижении импортных пошлин на нефть, тогда как цены на нее достаточно высоки. Однако успехи властей на поприще сбора средств будут зависеть от нажима не только на население, но и на компании, не входящие в число привилегированных. Но даже при серьезном контроле ситуация в российской экономике вряд ли позволит собрать средств больше, чем прежде. Сдержать падение пенсионных поступлений — не реально. Эта тема еще не раз будет на слуху в 2010-2011 годах.

Введение системы страховых выплат может серьезно задеть средний и малый бизнес, но только при налаживании серьезного государственного контроля. В этом случае компании, скорее всего, будут активней перекладывать нагрузку на наемных работников. Крупным компаниям государство, скорее всего, позволит сохранить старые схемы оптимизации налогов. В России распространено оформление работников с указанием заниженной зарплаты. Реальный заработок платится в черную. Работодатель может снизить его без правового конфликта, чтобы покрыть возросшие расходы на страховые выплаты. Но ясно, что такая помощь государства бизнесу в настоящих условиях неприятна. Отсюда и негативная реакция его на новшество властей.

Возможно, государство сможет решить свои денежные проблемы за счет новой приватизации? Недавно глава Сбербанка Герман Греф предложил продолжить приватизацию госбанков.

Полагаю, что основной задачей предлагаемой Грефом продажи государственных акций Сбербанка является не привлечение в бюджет дополнительных средств, а предоставление избранным покупателям надежных ценных бумаг. Окончание кризиса совершенно не является фактом, что бы ни говорили чиновники. Рост на фондовых рынках в 2009 году разворачивался на фоне падения в реальном секторе, то есть изначально был спекулятивным. Идея Алексея Кудрина начать приватизацию банков с ВТБ небезосновательна. ВТБ куда более хрупкое учреждение, нежели Сбербанк. Поэтому первоочередная реализация государственных акций ВТБ в условиях финансовой стабилизации выглядит разумной. Кудрин, вероятно, исходит из интересов казны. Однако путь оздоровления финансов через продажу акций является тупиковым.

В последнее время немало разговоров велось о перспективах Таможенного союза России, Беларуси и Казахстана. Украина, однако, отказалась в него вступить. С чем это связано? Перспективно ли таможенное сближение соседних государств?

Власти Украины все еще надеются, что членство в ВТО (на которое они рассчитывают) благоприятно скажется на экономике и облегчит сбыт сырья на внешних рынках. План этот, по меньшей мере, сомнителен из-за состояния глобального хозяйства. Нынешняя линия внешнеэкономического сотрудничества Украины бесперспективна. Думаю, она переживет в ближайшие годы крах.

Таможенный союз является шагом вперед. Но шаг это слишком робкий, неспешный, в то время как спад в экономиках России, Казахстана и Беларуси демонстрирует необходимость более тесного сближения. Необходим единый рынок, единая правовая система и общая экономическая политика. Но всюду проводится еще неолиберальный курс. Нет еще даже намека на силы, способные остановить хозяйственный развал. Таможенный союз при сохранении практики перекладывания издержек кризиса на трудящихся экономических проблем не решит.

Недавно всплыла информация об огромной доле (80%) фальсифицированных дел по экономическим преступлениям в России. Однако налицо и общий рост хозяйственных преступлений за два года кризиса. Чем, на Ваш взгляд, это обусловлено?

Кризис делает соблюдение экономического законодательства все менее удобным внутри компаний. Более того, он зачастую вынуждает компании и менеджмент игнорировать правовые нормы в силу необходимости. И эта необходимость в ближайшие два года сделается еще более суровой. С другой стороны, в условиях спада перераспределение богатств, в том числе незаконное, делается более выгодным. Прежде рентабельная законная деловая деятельность на рынке становится все сложнее, отсюда и привлекательность преступлений.

Малый и средний бизнес, в частности, небольшие банки, в кризисных условиях легче всего могут стать жертвами экономических преступлений. Причем, как раз крупный бизнес способен наиболее безбоязненно совершать противозаконные действия. Никто не станет их фиксировать. Бюрократическая машина на стороне монополий, противоречия в экономике обостряются, а стремление решать собственные проблемы за чужой счет остается наиболее простым антикризисным средством.

Скрытыми от внимания правоохранительных органов обречены оставаться действия, совершаемые большими игроками, в частности — традиционное уклонение от налогов (теперь под видом кризисных потерь), нарушение трудовых прав и не слишком законные поглощения. Судебная система вполне может защищать ведущие компании от экономических преступлений, совершаемых против них. Но она далеко не столь независима в вопросе внутренних преступлений, организуемых руководителями и владельцами. Хотя нужно признать, что власти в 2009 году сумели сдержать процесс задержек заработной платы и увольнений работников безо всякого расчета. Задача, правда, не решена в целом.

Могут ли власти в порыве обновленческих игр или из экономии пойти на проведение амнистии заключенных? В России их не менее 2 млн., а идея уже высказывалась.

Амнистия может понадобиться правительству в связи с экономией средств, это фактор в пользу ее возможного принятия. Но социально-экономические условия в стране изменились: хозяйничает безработица, падают зарплаты, миллионы россиян в крайне тяжелом положении. В этих условиях вышедшим на свободу людям будет сложнее адаптироваться, что способно будет поднять градус напряженности в обществе. Поэтому пока амнистия вряд ли случится. Юристы, общающиеся с заключенными, передают, что многие испытывают страх перед возможным освобождением. Однако вопрос о тюрьмах не сводится только к теме амнистии. Правительство может начать экономить на этой системе, поскольку 2010 год уже обещает стать годом повсеместного урезания бюджетных расходов. В результате может быть спровоцирован острый кризис и в тюремной системе, где сильнее окажется недовольство не одних заключенных.

Вернемся к экономике. Российские компании все больше стремятся размешать свои ценные бумаги на иностранных торговых площадках. «Русал» первым выставил свои акции на продажу вне России. Чем это объясняется?

Компания правильно пытается использовать текущую конъюнктуру и привлечь средства, где только это возможно. Проблема ее только в завышенных ожиданиях. В предкризисные годы и даже в первый год кризиса российские власти внушали публике мысль о том, что отечественный фондовый рынок должен стать чуть ли не приоритетом. Указывалось, что бумаги отечественных фирм должны торговаться на родине, а не в других странах. Теперь Кремль вынужден закрывать глаза на поиски российскими корпорациями площадок наиболее выгодного размещения акций. Красивые слова о России как мировом финансовом центре остались в странном 2008 году, когда величественные нелепости произносились в обстановке самой неподходящей.

Мировой кризис повлиял на политику «Русала»: все, что намечалось, в общем, пришлось осуществлять конкретно в условиях далеко не столь привлекательных как в 2005-2007 годах. Еще два года назад объявлялось, что акции «Русала» вскоре можно будет купить, но при хорошей конъюнктуре желания продавать их видимо так и не возникло. Сейчас положение дел другое и бумаги пошли на азиатский рынок, к слову, не так удачно, как ожидалось. Компания избрала Гонконг, очевидно, по итогам переговоров — вариант был признан наиболее выгодным. Гонконг является важным транснациональным торгово-финансовым центром, но только торги могли показать, что его преимущества перед Сингапуром — вопрос спорный. Оба этих центра более удобны для размещения акций иностранных компаний, чем площадки континентального Китая. Гонконг не так удален от России как Сингапур и по своей ориентации на север, возможно, больше подходит отечественным компаниям.

В целом размещение акций российских корпораций на внешних рынках является признаком не только крушения амбиций, но также общим ухудшением финансового положения компаний. В 2010 году, несмотря на официально законченный кризис, им придется активней искать средства. И чем меньше денег будет давать государство, тем активней будет производиться эмиссия акций. Однако текущее неплохое состояние фондового рынка сменится новым его обвалом. Размещение бумаг станет все менее выгодным начинанием. Уже сейчас руководители компаний жалуются на падение курсов. Так, акции «Русала» подешевели с начала торгов.

Недавний конфликт между Россией и Беларусью наделал немало шума. В чем, на Ваш взгляд, его главные причины?

Старый «спор славян между собой» имеет вполне ясные корни: российские сырьевые корпорации заинтересованы в повышении рентабельности поставок, в отношении к Беларуси Россия также желает поглощений местных предприятий, но не глубокой экономической интеграции. 2010 год, очевидно, останется конфликтным в отношениях РФ, Беларуси и Украины. Россия и Беларусь в одинаково тупиковом положении. Кризис лишил перспектив прежний экономический курс обеих стран. Обе они ориентируются на внешний сбыт, только для сырьевой России важность имеет рынок на западе, а для Беларуси — на востоке.

Пока Россия сильнее Беларуси в переговорах по вопросам транзита и цены поставляемой нефти. Москва согласилась недавно на 11-процентное повышение стоимости транзита, но Беларусь вынуждена покупать углеводороды не так дешево как желала бы. Однако если мировые цены на нефть обвалятся вслед за падающим спросом, то есть лопнут пузыри сырьевых спекуляций, то Белоруссия может потребовать снижения цен за нефть. Будет новый кризис в отношениях и новые переговоры. Пока Россия пошла на снижение платы за газ, с продажей которого в 2009 году были повсеместные проблемы. Украина будет платить за газ вдвое больше Беларуси.

Российские корпорации добиваются доступа к предприятиям соседней республики, к чему стремятся и европейские компании. Власти России грубо давят на правительство Беларуси, используя зависимость соседа от российского рынка. Лукашенко лавирует. Его сближение с Западом может показаться следствием непродуманности политики России. Однако все дело в общем равнодушии отечественных сырьевых монополий к перспективе создания единого рынка в СНГ. Речь не о таможенном сближении, но о едином в правовом отношении экономическом пространстве, где общим является также налогообложение предприятий.

Несмотря на особенности политических надстроек, хозяйственный курс Беларуси, как и курс России неолиберальный. В Минске не меньше чем в Москве надеются, что кризис пройдет сам. Для этого власти Беларуси и пошли на девальвацию национальной валюты. Кредиты им нужны для закрытия бюджетных дыр, схожая с Россией обстановка. Однако Лукашенко лучше чувствует ситуацию, чем российские чиновники. Он уже много лет стремится к хозяйственной интеграции с Россией, что выгодно обеим экономикам, но не выгодно российским сырьевым монополиям. Они хотят не соединения с Беларусью, а только поглощения ее предприятий. Концепцией единого рынка Москва не мыслит, хотя все к этому неминуемо придет. Потребуются, правда, большие политические перемены в странах на постсоветском пространстве.

Глобальный кризис начался два года назад, чего хватило бы для завершения простого кризиса перепроизводства — такого как спад 1998-1999 годов или 2001 года. Но неолиберальная экономика терпит крах вопреки всем усилиям правительств и впереди еще не один год индустриального спада. Преодоление кризиса будет зависеть от возрождения спроса, что потребует от России и Беларуси искать пути создания единого рынка с общей протекционистской политикой, едиными нормами права и общим курсом на стимулирование потребителей. Последнего ни одна из стран еще не сознает. Лукашенко ищет внешний сбыт, не стремясь серьезно развивать внутренний рынок, также все происходит и в России. Национальные рынки будут загублены, прежде чем необходимость их развивать встанет на первый план.

Как, на Ваш взгляд, дальше будут строиться экономические отношения России и Туркмении? Они пережили уже несколько острых фаз в связи с вопросом о природном газе.

Отношения между РФ и Туркменией еще не раз усложнятся в годы кризиса. Мировой спрос на газ и другие ресурсы будет снижаться, а это плохое основание для сырьевой дружбы. Туркмения от России зависит, а отечественные власти понимают: выгодней продать свой газ, чем присвоить себе часть прибыли от транзита чужого. Да и будет ли эта прибыль? 2009 год продемонстрировал падение потребления газа в Европе. Кризис все больше расшатывает принципы старого партнерства. Беда в том, что оно становится невыгодным не только РФ, но и Туркмении.

Может быть, что-то изменится после вступления России в ВТО? Стоит ли его ожидать в ближайшее время?

Присоединения России к ВТО, скорее всего, вообще не произойдет. Данный фактор не сыграет, так как противоречия в мировой экономике делают протекционизм все более востребованным. Однако он по-настоящему окажется эффективен только после того, как рынки начнут расширяться, соединяться и увеличивать свою емкость.

В прибалтийских странах, особенно в Латвии, экономический кризис выражен уже достаточно остро. При этом Эстония намерена в ближайшие годы построить собственную АЭС. Странным образом Латвия также мечтает о собственной атомной энергетике. Как Вы на это смотрите?

Страны Прибалтики выбрали неблагоприятный момент для реализации собственных ядерных проектов. Во-первых, крайне проблематичной является в них экономическая ситуация. В 2010 году она, видимо, еще более осложнится, ограничив финансовые возможности правительств. Повсеместная экономия устойчивых результатов не даст. Уже это может спутать планы. Во-вторых, кризис диктует удешевление энергоресурсов, что делает атом менее выгодным, чем в 2006-2007 годах. Строительство атомных электростанций в настоящих экономических условиях необоснованно. Сомнительно, что затраты на их сооружение более оправданы, чем поддержание национальных рынков. Не ясно также кому необходима эта, довольно дорогая, электроэнергия. Через год Прибалтийские рынки предстанут в еще более печальном виде.

Кредиты становятся все более рискованными. При этом текущая ситуация оценивается многими фирмами как неплохое время для экспансии, повышения своего влияния в уже существующих компаниях. К тому же есть оптимистические ожидания: кажется, что самый сложный этап кризиса пройден. Это подталкивает некоторых игроков к портфельным инвестициям. Каковы их перспективы?

Заблуждения обойдутся дорого. Инвестируя средства, игроки всегда рассчитывают на прибыль. Без этого не может быть роста инвестиций. Сейчас надежды на выигрыши от капиталовложений плохие. Не все это понимают. Некоторые фирмы предпочитают не выжидать, а вкладываться в уже существующие предприятия, если они выглядят надежными. Ясно, что кризис сужает пространство для вложений, поэтому взлета частных капиталовложений в 2010 году ожидать не стоит. Дальнейшие перспективы также выглядят тревожно. В России за второе полугодие 2009 года заметно просел потребительский спрос. Он сожмется еще в первом полугодии 2010 года из-за увольнений, сокращения и задержек заработной платы, а также потребительской инфляции. Итог — переоценка инвесторами перспектив экономики и новый отток капиталов, которые предпочтут прятаться, чтобы не сгореть.

В портфелях российских банков доля розничных кредитов, как правило, не превышает 18%. Половина кредитов выдана крупными банками с государственным участием. Откуда такие пропорции? Привлекательна ли сегодня работа с физическими лицами для банков?

Крупнейшие банки в России находятся в привилегированном положении. До кризиса им легче было привлекать иностранные средства, что делало кредиты для населения в них более доступными. Только этим объясняется то, что множество небольших частных банков имеют меньшую долю кредитов, выданных населению. В условиях избытка денежных капиталов банки охотно предоставляли кредиты населению. Сейчас ситуация перевернулась: банкам стало выгодней привлекать средства. Притом, что их рентабельность снизилась, проценты по депозитам выросли. Сегодня банки мало заинтересованы в предоставлении кредитов физи