Не специалистов много, а дипломов

Из семи с половиной миллионов российских студентов два миллиона учатся на экономистов и управленцев, 800 тысяч — на юристов. Многим кажется вполне логичным тот факт, что Министерство образования и науки РФ уже несколько лет ведёт «бой с гуманитариями». С 2004 по 2008 годы был сокращён приём на бюджетные места по укрупнённым специальностям: «гуманитарные науки» (в числе которых и юриспруденция) — на 18,3 процентов, «образование и педагогика» — на 20,2 процентов, «экономика и управление» — на 31,5 процентов. В текущем году курс на сокращение продолжится (цифры пока уточняются). Об этом однозначно заявил министр Андрей Фурсенко на последней в 2008 году коллегии: «Государство никогда не откажется от регулирования вопросов развития тех или иных профессий. Мы должны нести за это ответственность, в том числе и в сфере платного образования. Недопустимо готовить заведомо невостребованных специалистов». 

 

 

Система прогнозирования кадровых потребностей в России, мягко говоря, не эффективна. Поэтому выводы о перепроизводстве кадров делаются на основе данных о численности студентов, получающих ту или иную профессию. Но насколько это обоснованно? Из двух миллионов будущих экономистов и почти миллиона юристов ещё неизвестно сколько человек придут в профессию (у многих вузов нет даже примерной статистики о трудоустройстве своих выпускников). «Мы плохо знаем потребности рынка труда, — соглашается ректор МГУ Виктор Садовничий. — Все усилия Министерства образования направлены на то, чтобы соизмерить запросы рынка и выпуск специалистов. Но пока эта работа находится в начальной стадии. Союз промышленников и предпринимателей взялся за изучение данной проблемы. Но состыковка между работодателями и университетами ещё слабая».

 

В кадровых агентствах утверждают, что рынок труда не нуждается в таком количестве юристов-экономистов. Но в то же время признают, что и по этим специальностям профессионалов высокого уровня по-прежнему не хватает.

 

«Квалифицированных кадров, имеющих опыт работы в серьёзных компаниях, участвовавших в крупных проектах, никогда не будет много, — говорит заместитель гендиректора рекрутинговой компании «Делоджис Груп» Елена Логачёва. — Экономистов и юристов вроде пруд пруди, а когда возникает нетривиальная задача — не просто проконсультировать бабушку, как правильно составить завещание, а, скажем, осуществить девелоперский проект или принять участие в разработке стратегии развития отрасли на десять лет вперёд, то грамотных специалистов практически не найти». 

 

Перепроизводство юристов-экономистов — это миф, настаивают в профильных учебных заведениях. Сегодняшний рынок труда, по мнению экспертов, складывается в условиях, когда экономика очень диверсифицирована. К экономистам, например, относят людей, которые могут быть заняты и в торговле, и в сфере экономической аналитики, и в профильном департаменте МИДа. И именно потому, что сфера применения юристов и экономистов настолько широка, вряд ли когда-то произойдёт их перепроизводство.

 

Западный мир давно избавился от страха перепроизводства гуманитариев широкого профиля, считает ректор екатеринбургского Гуманитарного университета Лев Закс. Эти люди всегда находят себе применение: среди успешных бизнесменов немало философов, историков, математиков — людей, мыслящих общими категориями. Кроме того, утверждает г-н Закс, в демократическом обществе не бывает много юристов — точно так же, как не бывает много права, закона. Мнение коллеги разделяет и директор Института развития образования ГУ-ВШЭ Ирина Абанкина: «Экономические и юридические знания — это, скорее, уже не высшее образование, а абсолютно необходимый базис для современного человека. Выпускник экономического факультета необязательно будет работать по профессии, он может использовать полученные знания, например, для организации своего бизнеса». Если же говорить о тенденциях, то, прогнозирует Ирина Абанкина, «на рынке будет расти спрос не на экономистов вообще, а на тех, кто владеет специальными знаниями. Исходя из этого, для вузов важна специализация. Те, у кого она есть, готовят востребованных специалистов. Например, Финансовая академия при Правительстве РФ имеет чёткое понимание, кто нуждается в её выпускниках: это банки, финансовые управления в органах власти, аудиторские компании. А вот те вузы, которые пооткрывали просто так экономические и юридические специальности, выпускают специалистов как бы в воздух». 

 

 

Не специалистов много, а дипломов — такой аргумент обычно приводят в свою защиту представители экономических и юридических факультетов, уже привыкшие к постоянным нападкам со стороны властей, да и простых обывателей, которые любят порассуждать об упадке российского образования. Действительно, качественного экономического и юридического образования в России не так много, тогда как «массового» — предостаточно. На волне огромного спроса, который обострился в 1990-х годах, многие вузы стали открывать экономические и юридические отделения. Часто это происходило на пустом месте: без какой-либо материально-технической базы и преподавательского состава. Мало того что новые учебные заведения росли, как грибы, так ещё и в серьёзных технических университетах и отраслевых вузах значительно возросло количество непрофильных специальностей. Если навести порядок в системе образования, то и проблема якобы существующего перепроизводства юристов-экономистов, очевидно, решится сама собой.

 

Минобрнауки в этой связи действует известными методами: сокращает бюджетные места. Например, в учреждениях, подведомственных Минсельхозу, с 2005 года набор на бюджет по специальности «экономика и управление» сокращён на 44 процента (с 12,5 до семи тысяч в год). Аналогичная ситуация и в транспортных вузах, правда, сокращение идёт медленнее (в среднем по 200 мест в год, всего набирают около тысячи абитуриентов). В Министерстве образования объясняют подобные меры низким уровнем подготовки непрофильных кадров и предлагают путём перераспределения бюджетных средств усиливать профильные специальности, по которым каждый год увеличивается бюджетный набор. Отраслевые министерства таким положением дел недовольны, поэтому продолжают отстаивать своё право на подготовку юристов-экономистов, приводя в качестве аргументов — узкозаточенную отраслевую специализацию этих кадров.

В вузовской среде далеко не все воспринимают сокращение бюджетных мест как действенную меру. Рассуждая о непрофильной подготовке кадров, проректор по учебной работе Новосибирского государственного технического университета Анатолий Батаев говорит: «Если в своё время джинна выпустили из бутылки, то вернуть его обратно будет очень сложно или даже невозможно. Вряд ли удастся убедить университеты закрывать непрофильные специальности. В основном студенты обучаются на коммерческой основе. Так что сокращение бюджетных мест кардинально не изменит ситуацию».

В самом НГТУ существуют факультеты бизнеса, юриспруденции, гуманитарного образования. Например, на машиностроительные специальности в вузе набирают в среднем около 150 человек на бюджет, на коммерческие отделения практически никто не идёт. По экономической специальности ситуация обратная: бюджетных мест мало — около 60 человек, зато по контракту поступает человек 120. «Мы не можем запретить абитуриентам выбирать те факультеты, которые им нравятся, — говорит Анатолий Батаев. — В этом смысле противоречие между выбором учащихся и желаниями государства устранить перекосы в подготовке кадров представляет собой серьёзную проблему».

По оценкам независимых экспертов, устранить это противоречие только политическими решениями Минобрнауки вряд ли удастся, проблема более глобальная. «Сокращение бюджетных мест не решит проблему дисбаланса между потребностями рынка труда и подготовкой кадров, — считает старший эксперт Института региональной политики Ольга Колесникова. — Абитуриенты выбирают юридические и экономические специальности не потому, что имеются бюджетные места, а потому что это образование считается престижным, потому что их интересует карьера, высокий доход, статус в обществе. А на инженеров не хотят учиться из-за неконкурентоспособных зарплат».

 

 

Более радикально настроенные эксперты считают, что нужно не бюджетные места сокращать, а закрывать те учебные заведения, которые предоставляют некачественное образование.

 

Ситуацию в российском высшем образовании, особенно в экономической и юридической сфере, представитель рекрутинговой компании Елена Логачёва характеризует сценой из сказки Александра Роу «Варвара-краса, длинная коса». Женихи приезжают к принцессе свататься, и каждый рассказывает о себе. Один выходит в центр зала и с гордостью произносит: «Я — престидижитатор». Царь его спрашивает: «А где и чему вы учились?». «Я закончил такую-то лондонскую академию. Два года и девять месяцев нас учили выговаривать слово “престидижитатор” и три месяца — танцам».

 

«Надо закрывать вузы, которые готовят “престидижитаторов”, — делает вывод Елена Логачёва. — Есть университеты, которые с одного факультета умудряются выпускать ИТ-менеджеров, эйчар-менеджеров и управляющих организациями (специализация происходит с третьего курса). Те, кто учатся в Академии Натальи Нестеровой и подобных учебных заведениях, не должны считаться людьми с высшим образованием. Пусть в МГУ будет конкурс 20 человек на место. Но зато те, кто туда попадут, получат действительно хорошее образование, и за ними будет выстраиваться очередь из работодателей. А так получается, что у нас можно поступить в вуз за деньги, все экзамены сдать за деньги и в итоге, окончив не пойми что, считаться человеком с высшим образованием. Кому нужны такие специалисты?!». 

 

Декан экономического факультета Уральского государственного университета Сергей Кадочников соглашается, что подготовка в вузах специалистов данного профиля крайне низкая и скорее сопоставима с уровнем колледжей. Но, по его словам, это характерно не только для России: в Европе, например, много «середнячков» и мало «звёзд», в США также сильно дифференцирована система экономического образования.

 

«Не могу сказать, что я сторонник всякого рода ужесточений, — говорит Сергей Кадочников. — Это является давлением на рыночную конкуренцию. А зачем её душить? Пускай выживает сильнейший. Но у образования, как товара особого, есть много особенностей. Его качество далеко не сразу можно определить. Иногда проходит два-три года, прежде чем человек понимает, что уровень обучения его не устраивает, но тогда уже выгоднее доучиться, чем бросить вуз. Так что регулирование на этом рынке имеет большое значение. Со стороны Минобрнауки предпринимаются попытки дифференцировать вузы, в том числе через механизмы финансирования. И это нормально. Но ограничения должны вводиться не только со стороны государства. Необходимо серьёзно усилить роль профессионального сообщества, которое будет оценивать и формировать систему рейтингов вузов. Пока такое сообщество в России только создаётся» 

 

 

Когда размышляешь о ситуации с подготовкой юристов и экономистов, невольно возникает ощущение замкнутого круга. С одной стороны, нельзя не признать, что перепроизводство этих специалистов в России действительно есть. Но, с другой, качество их подготовки в целом оставляет желать лучшего. Следуя спросу на наиболее востребованные абитуриентами специальности, вузы в основной своей массе предоставляют образование низкого качества. И правы те эксперты, которые бьют тревогу и призывают бороться с таким образованием.

 

В то же время вузы не столь отзывчивы на потребности рынка труда. И отчасти это объяснимо. В России отсутствует система долгосрочного прогнозирования кадровых потребностей, а также не всегда точно и своевременно составляется статистика текущей востребованности специальностей. Поэтому пока не налажена работа со статистикой, Минобрнауки не стоит решать проблему «нужных/ненужных» кадров в стране, провозглашая лозунги и навешивая ярлыки на те или иные профессии. Если в своё время государство допустило произвол в системе высшего образования, когда любой вуз мог открывать какие угодно специальности, то почему сейчас нужно обвинять абитуриентов, которые стремятся получить престижные, на их взгляд, профессии экономиста, юриста или управленца?