Наши дети перестали читать или читать стало нечего?

За почти два постсоветских десятилетия российское общество так и не решило, что такое хорошо и что такое плохо. Возможно, поэтому и нет серьезной детской литературы – взрослые просто не знают, что отвечать на вопросы детей.

Издатели точно сговорились. От ярких красочных обложек сказок и стишков для самых маленьких на закончившейся на днях выставке «Книги России» просто рябило в глазах. Словно потребность в художественном слове исчерпывается сказками дошкольного возраста. Дальше ребенка могут заинтересовать только красочные альбомы из жизни динозавров и познавательные серии в стиле канала Дискавери.

Выставочная однобокость демонстрирует покупательские предпочтения в период кризиса, как их представляют издатели. То есть, книжки детям будут покупать и в самые трудные времена. Но из области вымысла – только для дошколят. Школьникам – литература образовательная.

Не были на ярмарке заметны новые российские перепевы мирового детского хита про симпатичного очкастого школьника-волшебника и его друзей. Ни многочисленные серийные фэнтэзи с магами и волшебниками под Спилберга со славяно-языческой выправкой. Не говоря уже о книгах для детей, в которых говорилось бы об их реальных проблемах, взаимоотношениях друг с другом, о конфликтах со взрослыми и сверстниками …. Зачем издавать то, что не найдет спроса?

Мир детских книг и детского чтения мифологизирован почище реальной нашей жизни. Один из самых распространенных мифов – дети не читают. В том числе и детскую литературу «о серьезном».

На самом деле по опросам Левада – центра, с первого по пятый класс интерес к чтению у детей весьма высок. Лишь 3% школьников в этом нежном возрасте не прочтут в течение трех месяцев ни одной книжки сверх программы. И в книгах этих они ищут не одни только приключения. Им интересна жизнь сверстников. Школьные разборки. Взрослые. Вот только поиски этих тем в отечественной детской беллетристике едва ли увенчаются успехом. О современной им жизни наши дети узнают в основном из переводов с английского, немецкого, французского и норвежского со шведским.

Нет ни одной значимой для российского общества проблемы, которую, так или иначе, ни затронула бы переводная литература для детей.

Например, проблема незаконной миграции. Про нее дети читают в книжках норвежца Эрленда Лу и немки Изабель Абеди в авторской серии о приключениях девочки-подростка Лолы. Что открывают для себя герои этих книг? Что все мы люди. У иммигрантов свои проблемы. Их надо понимать, стараться с ними уживаться, несмотря на то, что они – другие. Ничего подобного вы не найдете в современной российской детской литературе.

Под вывеской одного из самых популярных и продвинутых издательств я все же обнаружил, что искал. Здесь были повести и рассказы, в которых современные известные авторы говорят с детьми на языке художественной литературы о смерти, о Боге, о социальном неравенстве и брошенных детях…. В большинстве своем книги эти были переводными. На вопрос, почему так, представитель издательства завздыхал. Они бы, с радостью публиковали современную «серьезную детскую литературу» российских авторов. Просматривают горы рукописей. Найти ничего не могут. Все слабо, занудно, дидактично. За редким исключением, вроде Екатерины Мурашовой, в книгах которой впервые за годы появились настоящие школьники с их реальной жизнью. За что автор тут же получила Национальную детскую литературную премию. И осталась малоизвестным исключением из правила.

Но, кажется, все же дело не в одной только слепоте и недальновидности издателей и малой одаренности современных детских писателей. И не в том, что дети, при всех умозрительных попытках понять их читательские приоритеты, хуже, чем мы хотели бы о них думать, и предпочитают познанию реальности развлечение выдуманной жизнью третьеклассных волшебников.

Обязательная составляющая всякой талантливой и востребованной детьми литературы о них самих – этическая драма. Она в столкновении детского сообщества с моральными нормами, провозглашаемыми взрослыми.

Кроха сын читает в книжке, как такая же кроха приходит к отцу. Узнает, что хорошо, что плохо. Потом сравнивает с тем, как на самом деле живет отец. Обнаруживает несоответствие. Далее – бунт, конфликт поколений, как внутренний (детей друг с другом) так и внешний (детей и отцов). Попытка выработать собственные нормы. И т.д. вплоть до прихода следующей крохи к той, что выросла и стала его отцом.

Иногда, в результате таких походов меняются и сами нормы. Но есть одно неизменное требование. Эти нормы должны быть.

То, что в российском обществе за последние двадцать лет современная детская литература так и не появилось – следствие. Причина же в том, что за это же время обществом взрослых не было выработано ни одной моральной нормы для внятного ответа детям насчет хорошего и плохого. То есть норм по одному и тому же поводу так много, что их как бы нет ни одной.

Что делать детям «коренной нации» с детьми приезжих? Понять их и принять или мочить в сортире? Как обойтись с инвалидом детства – помогать или забить камнями? Можно ли предать друга, чтобы добиться успеха? Правильно ли присваивать чужое имущество, а его владельца сажать в тюрьму? И так далее…

Детский мир встречается со взрослым. И не вступает в спор с его законом. Потому, что его нет. Нет согласия взрослых ни по одному моральному вопросу. Ни в сегодняшнем, ни во вчерашнем, ни в завтрашнем дне.

Как в отсутствие единой взрослой нормы (которую исполняют по-разному вплоть до полного пренебрежения, но с которой все согласны) дети решают подобные вопросы в жизни – разговор отдельный. Но то, что без нее невозможна серьезная детская литература – очевидно.

Казалось бы, ну и что с того? Ну, нет этой нашей текущей детской литературы. А есть русская детская классика, отдельные талантливые книжки о современной детской жизни. И масса переводной литературы, говорящей о серьезном с детьми. Там есть Добро и Зло. И как к ним относиться. И моральные нормы, выстраданные их обществом в форме нелюбимой нами политкорректности. Там появится ангел и священник. И пусть там маленький герой умирает от тяжелой болезни и приходит к Богу.

Пусть они хоть это прочтут, а не торчат с утра до вечера у компьютера.

Согласен. Пусть. И пусть даже книжки Эрленда Лу, Сэма Левелина, Кейт ДиКамилло, Юстейн Гордер и других будут прочитаны детьми, как некая фантастика из жизни других миров, где с иммигрантами нужно уживаться и пытаться понять и принять тех, кто иной, отличный от тебя. Потому что в окружающей их жизни, они не только видят совсем другое. Но и не слышат ничего похожего на утверждение – как должно быть и как надо. Просто жить рядом с сообществом детей, воспринимающим гуманистические нормы, как фантастику, сказку и прошлую историю как-то… боязно. И думать о том, что ответит на вопрос крохи отец лет этак через пятнадцать тоже.

И в какой детской книжке будет описан этот диалог? И будет ли эта книжка детской? И будет ли?

источник: http://www.newsland.ru/News/Detail/id/350036/cat/42/