Как подростки приходят к суициду
Изобретатель современной наивной прозы и автор таких нашумевших литературных хитов, как «Сказки о Курте» и «Допплер», норвежец Эрленд Лу написал новую книгу — «Мулей», уже сейчас признанную многими критиками лучшим творением писателя со времен «Наивно. Супер».
Эрленд Лу своего рода норвежский битник, излагающий свои мысли в максимально примитивной форме — так, словно повествование ведется от лица ребенка. Герои Лу, как правило, взрослые люди, неожиданно осознавшие простоту бытия и все свои стремления обращающие к одной единственной цели – восприятию жизни в системе элементарных формул.
Герой «Наивно. Супер» – человек не самый успешный — неожиданно постигает, что для достижения гармонии с миром вернее всего было бы взять в руки доску-молотилку или резиновый мячик, а лучше и вовсе вернуться к жизнеформе эмбриона в материнской утробе. Герой «Допплера» – состоятельный мужчина с уже сложившейся личной жизнью и высокой ступенью карьерной лестницы — в один прекрасный момент понимает, что жизнь в лесу вдали от предсказуемых даров цивилизации и семьи могла бы стать отличным выходом из рутины, новым путем к самопознанию.
Роман «Мулей» также написан от первого лица — молодой девушки Юлии, которая ведет дневник. Дневниковые записи ее предваряются эпиграфом: «МЫ ПАДАЕМ. ЛЮБЛЮ ТЕБЯ. ДЕЛАЙ, ЧТО ТЕБЕ ХОЧЕТСЯ. ПАПА». На протяжении больше сотни страниц Юлия пытается покончить жизнь самоубийством, потому что даже через 10 месяцев после авиакатастрофы, унесшей жизни ее отца, матери и брата, не может найти ни единой причины, чтобы жить.
Отличие поэтики «Мулея» от двух других названных работ Эрленда Лу в том, что здесь наивное изложение исходит не из сознательного стремления лирического героя к упрощению своей жизни, а из возрастного условия, поставленного автором: Юлии всего 18 лет, она ни разу в жизни не принималась за письмо (потому что отец говорил, что это не в характере их семьи) и потому, вероятно, не может блистать велеречивостью. Некоторые обстоятельства, описанные Юлией, иногда даже вызывают сомнения в том, что выдуманная Лу героиня может ассоциироваться с реальным человеком (а проза Лу реалистичного толка) – например, то, как девушка размышляет на темы сексуального характера, а также какие при этом употребляет слова.
Без сомнения, в синтетическом мире, коим является мир художественный, возможно все, что угодно. Но в литературном произведении, помимо цивилизационных табу, есть вещи, существование которых невозможно: а именно в логике произведения, в алгоритме повествования неуместны события или суждения, не имеющие для того предпосылок, указанных самим автором. Знанием одной психологии здесь не обойтись.
Однако в «Мулее» читатель будет иметь дело с человеком, пережившим эмоциональный стресс и находящимся на грани самоуничтожения – а кто, как не Лу, посвятивший некоторую часть своей жизни уходу за пациентами психиатрической лечебницы, понимает толк в деле. Кроме того, в новом произведении норвежский писатель впервые подходит к мистическому, сакральному восприятию мира: он наделяет свою героиню способностью верить в отсутствие или наличие небесных сил.
Сама ситуация, пограничная для любого индивида, несмотря на отсутствие нотаций и остроумные умозаключения, приближает книгу к околосакральной литературе, а Юлию – к героям Гессе, стоящим на пути к нирване. В Норвегии, крае стабильности, один из самых высоких показателей детской смертности в результате самоубийств – не принимая позы морализатора, Эрленд Лу рассказывает о судьбе человека, стоящего почти по ту сторону этого света, так, словно решение любой проблемы – в принятии иной точки зрения и простоте нарратива.
Свежие комментарии