Василий Парняков: «Чистый спорт есть!»

Если быть честным, то первоначально данный материал попал мне в поле зрения на сайте моего белорусского друга Владимира Тямчика, а уж впоследствии я добрался до оригинала. И уверен, что снова будет жаркая полемика двух совершенно полярных взглядов на современный спорт. «За» и «против» — высказывайте свои мнения.

Допинговый скандал с российскими биатлонистами всколыхнул российский спорт. Безусловно, звучат разные мнения, но снова и снова мы слышим набившие оскомину фразы: «заговор против России», «принимают все», «предвзятое отношение» и так далее. Поговорить о проблеме допинга всерьез, а не шершавым языком плаката мы решили с комментатором НТВ+ и, в прошлом, профессиональным легкоатлетом Василием Парняковым. Сегодня — первая часть его беседы с партнером проекта RED-ARMY Николаем Шлеповым.

— Василий, ты многим известен в своей сегодняшней ипостаси комментатора НТВ+. О спортивной карьере знают меньше. Ты мог бы немножечко нас просветить?

— Начинал я на дорожке, бегал 800 и 1500, где-то по секунде не добежал до мастера спорта СССР на каждой из дистанций. Никогда не входил в сборные, выигрывал соревнования уровня первенств ВУЗов и разного рода ЦСов.
Потом, когда открылась калитка – «Горбачев, перестройка, свобода» — сразу ушел на шоссе и поехал сразу кататься. Где только не выступал: вся Европа, Северная Америка, разве что в Австралии не выступал. Съездил туда уже, как комментатор.
«Половинку» (половину марафонской дистанции – прим. НШ) бежал «час — ноль три», «десятку» — за 28 минут. Какое-то время мои результаты были, наверное, одними из лучших в стране, но года с 1991 по 1995 я так редко был здесь, что даже не забивал себе голову какие-то бумажки оформлять.

— Контакты со спортсменами начались еще тогда?

— Да, конечно. Я был сам себе менеджером, сам себе агентом, сам себе тренером, поэтому постоянно жил вместе и общался с кенийцами, шведами, эфиопами, американцами. Очень много общался с итальянцами и британцами — слава Богу, московская спецшкола с детства убрала языковой барьер. И, разумеется, нашими бегунами. Со Славой Шабуниным (неоднократный рекордсмен России в беге на 1500, 2000 и 3000 м – прим. НШ) мы успели еще по дорожке вместе побегать. С того времени я очень хорошо знаю весь беговой мир.

— Комментаторская карьера – продолжение спортивной?

— Скорее, организаторской. Когда я получил очередную травму и завис в России на полгода, то первым делом бросился проводить соревнования по «шоссе». Занимаясь одними из таких состязаний, забегом на 2 мили в Парке Горького, я начал сотрудничать со Спортивной редакцией НТВ.
И как-то зацепились мы тогда с Анной Владимировной Дмитриевой, она пригласила меня сделать передачу по чемпионату мира в Гетеборге, а потом, когда стал организовываться «Плюс», она позвонила и поинтересовалась, не забыл ли я свою «легкую». Вот так, с самого старта, я и начал работать на НТВ+.

— Что ж, теперь, когда читатель с тобой познакомился поближе, предлагаю перейти к основной темы нашей беседы. Не самой приятной, что говорить. Итак, допинг. Вообще, что это такое? В представлении среднего болельщика это какое-то вещество, стимулирующее спортсмена на достижение более высоких результатов, нежели тот мог бы показать без применения оного.
Хотелось бы понять, чем это плохо? Где негативная роль? Многие, между прочим, считают, что допинг позволяет справиться со сверхнагрузками, и без него было бы только хуже? В чем проблема-то?

— Ситуация такова, что в нашей стране очень трудно что-то кому-то доказать. Говорить о недобросовестной конкуренции смешно, потому что сразу слышишь в ответ: «Жрут все, ловят только наших». Я могу биться, как рыба об лед, объясняя, что хорошо знаю, как организован спорт, к примеру, в Швеции – все равно мало кто поверит. Вот только от неверия этого реальность не меняется.

Я лично знаю людей, которые бегали и прыгали на высочайшем уровне и были совершенно «чистыми». Понимаешь, ты живешь с человеком месяц на сборах, ты же прекрасно знаешь, колется он или не колется.

Есть восстановители, которые позволяют справиться с этими «нечеловеческими нагрузками», «сверхнагрузками». Вот только если для достижения результата тебе нужны нечеловеческие нагрузки, значит, ты просто занялся не своим делом. Тебе место не в профессиональном элитном спорте, а в любительском. Если тебе после тренировки надо лежать под капельницей, то что-то тут не так, правда?

— Получается, это миф, что спортсмены начнут дохнуть, если не будут жрать восстановители?

— Я тебе больше скажу: на моих глазах люди проходили через так называемые «восстановители». И скорее дохнут именно от этих восстановителей и, главным образом, от стимуляторов. 

У каждого организма есть инстинкт самосохранения. Конечно, можно загнать своё сердечко, допустим, велогону, лыжнику, бегуну или ахилл травмировать, воспаление получить, но инвалидом из спорта ты не уйдешь. Даже из вело, не говоря о легкой атлетике. Да, будут коленки болеть, но это на таком уровне надо бегать, как Борзаковский, Шабунин, Эль-Герруж (выдающийся марокканский легкоатлет, двукратный олимпийский чемпион – прим. НШ). Если же бегал по мастеру, в финалы попадал – выходят здоровыми людьми, я же вижу. Более того, я общаюсь, к примеру, с Себастьяном Коу (двукратный олимпийский чемпион в беге на 1500 метров, лорд – прим. НШ), с тем же Хишамом Эль-Герружем – отличные, здоровые ребята. 

Вот если ты принимаешь медикаменты, особенно, стимуляторы – тут уже возникают вопросы. Потому что ты ломаешь внутренний барьер и заходишь так далеко внутрь, что никому уже известно, где остановишься…

— Фигурально выражаясь, ты берешь в долг ресурс у будущей жизни, так?

— Конечно. Ты исчерпываешь весь свой адаптационный резерв. Причем, стимулируешь одну функцию, допустим, сердечную, но ведь есть еще и опорно-двигательный аппарат, есть нервная система. Хорошо, можно попытаться стимулировать всё, но ведь есть еще и печень, она-то как будет справляться? В конечном итоге, это уже не человек, а некая реторта, наполненная всевозможной химией.

— Гомункулус.

— Да, именно. И этого же не могут не понимать поклонники спорта. Сейчас много говорят о велоспорте, мол, он умирает, его убивают. Я долго жил в Италии, там люди помешаны на велогонках. И этот спорт тогда уже умирал. Все эти слухи, все разговоры о химии, потом еще история с Пантани (знаменитый итальянский велогонщик, победитель Джиро и Тур-де-Франс, отказавшийся в 1999 году от прохождения допинг-теста; скоропостижно скончался в 2004 году в возрасте 34 лет – прим. НШ) – и люди просто перестали покупать новые вело. Люди даже стали меньше стали ездить на велосипедах!

— Они перестали верить.

— Да, конечно, и в этом еще одна сторона вопроса. Может, нам трудно в это поверить, но люди, в большинстве своем, хотят видеть честную конкуренцию. Между прочим, спортсмены, которые занимаются всеми этими темными делами, рубят сук, на котором сами же и сидят. Господин Бен Джонсон нанес просто колоссальный ущерб легкой атлетике, провал в гонорарах спортсменам был просто огромен. Отворачиваются спонсоры, телевидение, никто из мировых гигантов не хочет связывать свое имя с «грязными» видами спорта.

— Насколько сейчас допингом пронизан спорт? Как с этим обстоит дело за границей? Ведь у нас просто нет базы для анализа, объективной информации о состоянии дел. Обсуждение в абсолютном большинстве случаев превращается в кликушество.

— Надо понимать, что не существует единой «заграницы». Китай ведь тоже заграница, так? Есть еще Швеция и Норвегия. Есть Германия. Испания. Соединенные Штаты Америки. Ты, наверное, слышал: Алекс Родригес (суперзвезда американского бейсбола – прим. НШ) на днях признался, что принимал допинг, даже Обаме пришлось об этом высказаться. 

Надо очень четко понимать, что вокруг всего этого крутятся криминальные деньги. Ведь это все незаконно, подпольно. Когда я был в Штатах, у них было очень тяжелое положение — да и сейчас весьма непростое — в спринте, на уровне студенческого спорта, в первую очередь. Они тоже сидят на игле очень серьезно. 

Ведь едва в спорт проникает допинг, как сразу подтягиваются криминальные деньги, приходят дилеры всех этих препаратов, наркодилеры. В итоге, здоровые, сильные молодые люди втягиваются в эту сферу. 

Ведь можно говорить, что угодно, но принимающие допинг ребята – мошенники. Есть правила, их нельзя переступать. Прием стероидов скрывают, а их надо как-то добывать. Приходится левыми путями получать этот ЭПО 47-го поколения, ему вкалывают, и он же прекрасно понимает, что он мошенник. Парень уже на крючке. Он — у своего тренера, тот — у поставщика, дилер – еще у кого-то. Создается преступная группировка.

В начале 2000-х в Штатах была сформирована так называемая Сенатская комиссия, и по ее запросу прошла тестовая проверка в профессиональных и студенческих лигах – бейсбольных, футбольных и, по-моему, даже баскетбольных. Результаты ужаснули: выяснилось, что едва ли не все сидят на допинге. После подключения же ФБР стало ясно, что за этим стоит уже крупный криминальный бизнес, близкий к наркокартелям. Был раскрыт целый ряд подпольных лабораторий в Мексике, из Китая народ что-то тащил, ходили недоказанные слухи о Восточной Европе.

Когда это выяснилось, началась серьезная работа, пошли крупные разоблачения. Журналисты-то и раньше поддерживали антидопинговые мероприятия, но когда подключились федеральные прокуроры, дело вышло на другой уровень. В ходе специальной операции было закрыто около 30 подпольных стероидных лабораторий в Мексике, которые гнали продукцию в США.

— Целая индустрия…

— Да, индустрия. Ведь элита – это только краешек. Главное – качалки, студенческий спорт – бейсбол, американский футбол, баскетбол. Туда допинг-контроль никогда толком не добирался, но когда оценили обороты, поняли, что это уже опасность.

Ведь что я хочу подчеркнуть на примере Штатов, там это разобрали по косточкам. Приходит мальчик или девочка – чаще пацаны, конечно — в секцию, начинает тренироваться, выясняется, что старшие ребята жрут эту гадость, он начинает потихоньку подсаживаться. Всё это знают тренеры, а нередко они являются и дилерами. Человек становится мошенником, нарушает спортивный закон, но даже это не самое страшное. Молодой человек становится конечным звеном цепочки, которая производит, поставляет и продает нелегальную субстанцию. До наркотиков – всего один шаг.

— Возникает дикая и парадоксальная ситуация. В Северной Америке, где здоровье – это национальная идея, где практически все дети занимаются спортом, где создана колоссальная сеть всевозможных спортивных секций. И если эту систему удастся использовать для сбыта стероидов, то получается, что за деньги нации создается сеть, эту нацию и разрушающая? 

— Вот в этом и дело! В США эту угрозу осознали, и с ней идет реальная борьба. Теперь перейдем к нам. За попытками сформировать общественное мнение о невозможности профессионального спорта, да и спорта вообще, без допинга, на мой взгляд, стоят очень серьезные силы. Я не знаю, кто именно, скажу честно, стараюсь держаться от этого подальше. Как, к примеру, Юра Борзаковский, который просто пытается быть в стороне. Потому что очень трудно быть профессиональным спортсменом и бороться с этой системой. Есть Ярослав Рыбаков (чемпион мира и Европы по прыжкам в высоту – прим. НШ) и Марина Купцова (чемпионка Европы, серебряный призер чемпионата мира по прыжкам в высоту – прим. НШ), которые ведут борьбу, но это очень сложно – совмещать общественную деятельность и выступления в профессиональном спорте. Существует, конечно, пример Карла Льюиса, который всегда занимал активную антидопинговую позицию, и про которого каких только грязных слухов в отместку не распускали…

Так вот, если вернуться к существующей системе, производители и поставщики стимуляторов де-факто нанимают на работу тренеров, которые обеспечивают препаратами своих подопечных и внедряют в головы 14-15-летних детей мысль о необходимости стероидов, превращая их не только в потребителей, но и распространителей, и пропагандистов допинга.

В конечном итоге, как только окончательно внедряется тезис о естественности стимуляторов в спорте, отношение общества к допингу становится позитивным. Или, как минимум, нейтральным. То есть, общество уже спокойно относится к тому, что 14-летнего пацана сажают на иглу. В этом возрасте он банально может не понимать, что это плохо. Однако в 18-19 лет уже совершается сознательный выбор.

— А что делать этому парню в 18-19 лет, если он уже годами принимает препараты? Что мы имеем на выходе из спорта?

— Подавляющее большинство людей именно в 18-19 лет уходят из спорта, причем, с полностью разрушенным здоровьем, ибо крайне мало детских организмов могут выдержать воздействие химии. Они могут выстрелить в юниорском спорте, превращаясь к 20 годам в инвалидов в результате эпидемии травм или нарушение функций организма — печень, щитовидка, изменение гормональных процессов.

Мы с тобой говорили о Штатах. Там выпускники детских и юношеских секций потом выходят на Нью-Йоркский и Бостонский марафон, Гавайский триатлон, в соревнованиях этих участвует по 40 тысяч человек. Принимают участие в огромных легкоатлетических состязаниях. Они продолжают свои занятия на активном любительском уровне.

Те же, кто принимал уже в подростковом возрасте допинг, просто покидают спорт навсегда.

— Ведется ли какая-то статистика, сколько людей уходит из спорта в юношеском возрасте с разрушенным здоровьем?

— Сейчас, я думаю, нет. В советское время похожая статистика велась, и процент был высок. Тогда ведь тоже все было далеко от идеала, после ДЮСШей и СДЮШОРов людей из спорта выпихивали практически пинками под зад. 

Уверен, реальные цифры ужасающие. Факты таковы, что любительского спорта в стране практически не существует. В нормальном смысле этого слова, я имею в виду. Есть, наверное, что-то типа спортивного ориентирования, там по 5 тысяч могут собираться. Они привыкли с детства с родителями ориентироваться, вот и ориентируются. Это их образ жизни.

К сожалению, мои коллеги, защищающие допинг, не вполне понимают ужас происходящего…

— …в лучшем случае…

— Я всё-таки оптимист, и привык верить в лучшее. Мне хочется верить, что они заблуждаются, не осознавая ужаса происходящего. Ведь если в большинстве стран детский спорт – это здоровье нации, то у нас – это разрушение здоровья нации. Уничтожение фактически золотого генного фонда страны, ведь удар наносится и по репродуктивной функции.

Кроме того, получается, что умный, интеллектуально развитый человек с моральными устоями в спорт не пойдет. Я лично знаю одаренных ребят, которые отказываются от спорта. Зачем им находиться в окружении каких-то капельниц, шприцов, таблеток и так далее. Ты приезжаешь на сбор и не понимаешь, куда попал: на тренировку здоровых людей или в палату тяжелобольных? 

— Итак, о частных случаях применения допинга в России говорить уже не приходится?

— Безусловно, нет. Как мы уже обсуждали, очень редко спортсмен в одиночку без ведома тренера принимает допинг. Тем более, в зимних видах спорта. Там реальность такова, что большая часть времени проходит на сборах. Ты же не будешь сам себе ставить капельницу, а если вдруг и будешь, то это все равно у всех на виду. Как правило, такие вещи осуществляются централизованно, это очень дорого, особенно все эти «третьи поколения». В аптеках это не продается, должны быть каналы поставок.

— То есть разговоры о том, что всё попало случайно вместе с цветочной пыльцой…

— …это в пользу бедных. Меня все время преследует один образ. Хорошо, допустим, что в каком-то виде спорта, пусть — биатлоне, допинг разрешили. Что мы получаем? Ни одна приличная компания не останется, никто не захочет ассоциироваться с подобными препаратами. Никаких ярких логотипов спонсоров. Сейчас спортсмены, финишируя, встают и показывают или целуют свои лыжи, а так они будут вынимать из карманов шприцы, ампулы, капельницы и демонстрировать их в камеры. Сам понимаешь, никаких «фишек» и «росиньолей» на лыжах не будет, они же о репутации пекутся, они работают на людей со здоровым образом жизни, поэтому всё должно быть безымянное.

А по телевизору должен крутиться ролик. Какой-нибудь спортсмен будет говорить: я на 14-ый этаж не могу зайти без отдышки, но с этим препаратом я стал чемпионом мира! 

— Да, да! Отличная мысль! У меня, кстати, тоже есть идея черно-белого промо-ролика. У костра под мостом сидит звезда спорта, достает из кармана столовую ложку и начинает «бодяжить». Там такая мутная жидкость, она начинает закипать, булькает, пузырится. Атлет достает шприц и со вкусом вгоняет себе в вену. Ну, и встык – финиш, победно вскинутые руки, чемпионство. Пойдет?

— Вот-вот! Я о том и говорю, это извращение самих основ спорта. Уверяю тебя, любой спортсмен прекрасно понимает, о чем идет речь. Всё совершенно ясно. Возьмем, к примеру, «пятерку» легкоатлетическую. Ты тренируешься, работаешь и бежишь за 13:30. Потом ты вколол себе ЭПО – и бежишь 12:57. Потом он у тебя вышел, и ты снова бежишь свои 13:30, а скорее всего, 14:00. Все это ерунда, мол, восстановление, помощь организму. Препараты эти радикально улучшают твои результаты.

— Чистые опытные соперники могут с высокой долей вероятность «увидеть» спортсмена на допинге? Я слышал, что в случае с Ширяевым (российский лыжник, изобличенный в применении запрещенных препаратов) многие ожидали положительных результатов теста. По-моему, Ангерер (знаменитый немецкий лыжник, двукратный победитель Кубка мира, первый победитель Тура де Ски – НШ) говорил об этом.

— Конечно! Пойми, из ничего ничего не бывает. Если средний лыжник начинает вдруг всех рвать, то всё же понятно. И когда сейчас в ходе биатлонного скандала очень резко выступают французы, шведы и немцы, это ведь говорит о многом. 

Из интервью Василия Парнякова с Тобиасом Ангерером: 

— Не могу не обратиться к основной проблеме спорта — допингу. Российский случай в Саппоро…
— Ширяев! Я очень зол на него. Я крайне жесток в этом вопросе. Я очень горжусь своими достижениями и каждый день без стыда могу смотреться в зеркало, потому что я всего добился чисто — с самого начала! Это для меня самое важное. Я не знаю, как там в других странах, но у нас в Германии очень жесткий допинговый контроль. Они могут меня проверять каждый день. Все эти игры с гемоглобином мне смешны. Я могу вам показать мои анализы крови с детства – 14-15,5 всю жизнь. Все мои победы добыты честным путем, и это для меня суть спорта! 

— А двухлетняя дисквалификация атлета – не слишком ли это сурово? 
— Вообще-то я считаю так: если кто-то пойман на допинге — конец лыжам. Или спорту вообще придет конец. Это так подло по отношению к другим гонщикам! Я очень уважаю всех гонщиков, потому что я знаю, какая работа стоит за способностью соревноваться на высшем уровне. Пойманный на допинге не должен иметь возможности гоняться в будущем. 
http://www.ski.ru/static/585/4_23635.html

Юра

Понимаешь, человек бежит иначе, он дышит иначе, и это ведь глубоко обидно. Это всё равно, что ты выходишь на ринг, а твой соперник в перчатки положил по подкове или гаек насыпал. Ты готов, ты тренировался, ты ловчее, а он тебя один раз поймал – и всё.

Возвращаясь к общественному мнению, совершенно очевидно: в странах, где уровень коррупции высок, все верят, что все воруют. И у нас гораздо легче поверить, что все жульничают, чем вообразить существование людей, которые соревнуются «по-чистому». Я это понимаю, но знаю даже в нашей стране о существовании людей, которые соревнуются честно – это Ярослав Рыбаков, Марина Купцова, Вячеслав Шабунин, Юрий Борзаковский и вся группа Макарыча (Вячеслав Макарович Евстратов – знаменитый российский тренер – прим. НШ), Дмитрий Богданов, неоднократный чемпион страны. Я не говорю, что другие жульничают, просто перечисленных выше знаю лично. Так вот, такие разговоры просто оскорбляют этих ребят.

— В твоем фильме «Альбинос» есть важный момент, когда Марина Купцова говорит о крушении ее иллюзий о поддержке в России чистого спорта. Мол, они с тренером надеялись, что ее стремление соревноваться честно встретит одобрение, получилось же с точностью до наоборот.

— Не зря этот фильм называется «Альбинос». И не зря этим людям, в особенности, при предыдущем главном тренере создавались невероятно тяжелые условия для попадания в команду. Не зря про них постоянно пытаются распускать слухи. И про Марину, и про Ярослава, и про Юру.

Причем, как отвечать, непонятно. Меня спрашивают, почему Борзаковский не отвечает? А что он может сказать? Ему остается только, как Будде хранить благородное молчание. Что можно сказать, когда в крупной спортивной газете журналист, ссылаясь на «мнение спортивного российского чиновника», голословно оскорбляет спортсмена (речь идет о статье Дзичковского в «Спорт-Экспрессе» после поражения Борзаковского на ОИ – прим. НШ). Для меня это было просто каким-то шоком.

— Кстати, как я понимаю, в список чистых спортсменов можно добавить и Елену Исинбаеву?

— Конечно! Понимаешь, тут есть еще один важный момент, особенно в таких видах спорта, как легкая атлетика. Тут иногда все видно даже с закрытыми глазами. Возьмем, к примеру, Лену Соболеву (российская бегунья, дисквалифицированная за употребление допинга – прим. НШ). Когда она появилась, для меня это стало просто открытием. Лёгкий, Богом созданный человек, чтобы быстро бегать. Она же поехала, выступала в Европе постоянно, а потом все меньше, меньше, меньше… И докатилась до того, что рекорды мира стала устанавливать на чемпионате Москвы, а выезжать на один-два старта. Тут сразу возникает столько вопросов!

Это же профессиональный спорт. Если ты хорошо готов, то за мировой рекорд на соревнованиях с высоким статусом ты можешь получить 50, а то и 100 тысяч долларов. Иногда, и больше. Ясно же, что это не делается даже на чемпионате России. 

С другой стороны, есть Таня Лебедева, которая постоянно выступает с мая по ноябрь. Да она столько анализов сдает! Лена Исинбаева, вообще, живет в Монте-Карло, ее в любое время могут проверить. И проверяют.

— Кстати, а как понимать детективную историю с дисквалификацией российских легкоатлеток перед Пекином? Ведь никакого четкого и внятного комментария от российских чиновников так и не прозвучало.

— Я сам некоторое время бился, чтобы мне дали документы, но в итоге так и не получил. Понимаешь, Федерация провела расследование и признала их виновными. Они с этим согласились. Сейчас можно говорить все, что угодно, но доказательства, судя по всему, были весомы. Если вы не согласны, то можно подать в суд. Однако известно, что результаты расследования до суда в открытый доступ не попадают. Я думаю, что девочки просто не хотят, чтоб материалы были обнародованы. 

Увы, но это все прозрачно. Если ты проследишь поведение любой из участниц скандала, то все слишком ясно. Ольга Егорова, кстати, и вовсе сразу приняла решение уйти из спорта.

Рассуждая на тему «вовремя – не вовремя», «поздно – не поздно», не надо упускать крайне важный момент: ни одна спортивная российская звезда не была поймана нашей внутренней антидопинговой службой. Ни на одном внутреннем соревновании допинговых скандалов у нас не было. 

Можно говорить всё, что угодно про этих проклятых американцев, но Джастина Гэтлина (рекордсмен мира в беге на 100 м, двукратный Олимпийский чемпион, лишен мирового рекорда и дисквалифицирован за употребление запрещенных препаратов – прим. НШ) поймали и изобличили на Kansas Relay – внутренних соревнованиях далеко не самого высокого уровня. Ты представляешь, какого человека убрали!

— Тут мне сразу вспоминается информация о том, что американцы загодя планируют сдачу своих второразрядных спортсменов международным антидопинговым службам…

— Да ты что?!

— Ну да, точно.

— Понимаешь тут вот какая штука: это разные службы, федерации и Олимпийский комитет в США не интегрированы в государственную машину. И, напротив, если вдруг подключается федеральный прокурор или ФБР, ему совершенно наплевать на все эти подводные течения. Ты не представляешь, какой был вой, когда сажали Мэрион Джонс (легендарная американская бегунья, многократная Олимпийская чемпионка, лишена наград и титулов, осуждена на 6 месяцев тюрьмы – прим. НШ) и Тима Монтгомери (экс-рекордсмен мира и Олимпийский чемпион, лишен всех титулов и наград за употребление допинга, в настоящее время отбывает тюремный срок за распространение героина и мошенничество; бывший муж Мэрион Джонс – прим. НШ)!

— А ведь Мэрион – это икона черной Америки.

— Именно черной, ты правильно говоришь. Ведь известно, как в Штатах относятся к черным, они там почти неприкосновенны. Однако это не помешало отправить ее в места не столь отдаленные.

Или взять историю с Фелпсом. Безусловно, тут тоже есть какая-то доля лицемерия: какое-то сделанное папарацци фото с трубкой, в которой теоретически должна быть марихуана. Вроде бы не на тренировке, не на соревнованиях. Но он уже достиг такого уровня, что крылатая фраза «Что позволено Юпитеру, не позволено быку» звучит с точностью наоборот. И его не могли не дисквалифицировать, потому что никто бы просто этого не понял. Более того, даже Visa, лицом которой он не так давно стал, задумалась, не повредит ли это их имиджу.

— Да, после такой картины проникновения допинга в спорт хочется спросить: есть ли хоть какой-то вид спорта или хоть какие-то страны, где подавляющее большинство атлетов «чистые»? Где бы это носило характер мейнстрима, но не на словах, а в реальности. Потому что мы от многих слышим о недопустимости стероидов, а в 2001 году в лыжах на допинге попадается едва ли не вся сборная Финляндии – далеко не самой, наверное, стероидной страны. Не Китай, это уж точно. О чём после этого думать?

— Я сейчас не стану углубляться в причины, по которым сборная Финляндии подсела тогда на допинг, скажу только, что российский след прослеживался там ярко. Но речь даже не об этом. Много общаясь с немцами, шведами, финнами, итальянцами, с французом Виттозом, я пришел такому мнению: начиная с 2003 года, с чемпионата мира в Валь-ди-Фиемме, случился некий перелом. Прошла Олимпиада, Мюллега поймали, наши попались, многие ушли. Это все стало знаковыми событиями. На передний план вышли другие люди.

Так вот, мне кажется, что сейчас мейнстрим в лыжах – на «чистый» спорт. Это некая договоренность о том, что лыжный спорт больше не выдержит таких испытаний, он и так потерял слишком много. Сейчас он с большим трудом выкарабкивается с помощью «Тур де Ски», с помощью спринта. И любое нарушение этой договоренности – это не просто обида, это плевок в лицо. Мол, нам все равно, вы как хотите, а нам надо выигрывать.