Дмитрий Сычев: Футбол моя первая и главная любовь
На одном из матчей «Локомотива» поймал себя на мысли — кажется, что Сычев в этой команде играет очень давно. Настолько быстро вписался он в компанию с Лоськовым и Измайловым, настолько органично звучит уже само словосочетание Сычев — «Локомотив».
Хотя прошло не так много времени с тех пор, как он надел форму нового клуба. Когда при встрече заговорил об этом с Сычевым, в ответ услышал:
— А ведь у меня порой такое же чувство возникает. Будто не первый год я в «Локомотиве». Психологически мне здесь легко — и на поле, и за его пределами. Сначала, конечно, в Черкизово или Баковку ехал словно в гости. Но нынче в «Локо» все уже свое. Родное.
— Можно ли сказать, что так комфортно, как в «Локомотиве», вам не было ни в одном клубе?
— А вот это, пожалуй, преувеличение. К чему лукавить, в других наших командах мне тоже было хорошо. «Марсель» — отдельная песня. Чужая страна, незнакомый менталитет. До конца своим я там себя не ощущал. Впрочем, своими в этом клубе себя чувствуют только те, кто родился и вырос в Марселе. Город южный, специфический. Привыкнуть к нему и остальным-то французам непросто. Что уж о легионерах говорить.
— На переход в «Локомотив» согласились сразу?
— Позвонил Семин, спросил: «Хочешь у нас играть?» — «Хочу», — ответил я, даже не поинтересовавшись условиями личного контракта. Мне надоело сидеть на лавке. К тому же приближался чемпионат Европы. Понимал, что из запаса «Марселя» в Португалию со сборной рискую не попасть. Вот только переговоры между клубами тянулись безумно долго. Были моменты, когда я уже отчаивался, что им удастся найти общий язык.
— Если бы все сорвалось — это стало бы для вас ударом?
— Еще каким! Потому что был настроен на отъезд. Трудности не пугали. Я знаю себе цену, когда надо — готов работать через не могу. И никогда не останавливаюсь на полпути, как бы тяжело ни было.
— В октябре вам исполнится 21, а за плечами уже столько клубов! «Спартак» из Тамбова, «Спартак» из Москвы, «Марсель», «Локомотив». Плюс те, где побывали на просмотре, — дубли «Зенита» и ЦСКА, «Метц», «Нант», «Шахтер», киевское «Динамо», да и в московском «Спартаке» закрепились лишь с четвертой попытки. Многовато, не находите?
— Согласен. Но из моего родного Омска 16-летнему мальчишке трудно с ходу очутиться в серьезном клубе. Кому-то везет, а кому-то ничего не остается, как мотаться на смотрины. Разумеется, я не ставил перед собой цели объездить как можно больше команд. Наоборот, хотелось поскорее определенности, чтобы пройти полноценную подготовку к сезону, а не тратить время на бесконечные перелеты.
— Ваш отец признался в интервью, что в «Шахтере» вам не понравилось. Почему?
— Не совсем так. Недоволен я был только тем, что меня в «Шахтер-3» отправили тренироваться. А в остальном в Донецке все было нормально.
— Однако именно после «Шахтера» пошли разговоры о том, что у вас якобы не все в порядке с печенью?
— Верно. С «Шахтером» я должен был уже заключать контракт. Утром прошел медосмотр, сдал анализы, а в обед приехал на встречу с клубным руководством. И вдруг слышу: «Все отменяется. У тебя больная печень. Возвращайся домой». Я был в полной растерянности. У меня ничего не болело, на печень ни разу не жаловался. Помчались с отцом на обследование в Москву. Там меня заверили, что поводов для беспокойства нет: «Здоровье — в норме. В Донецке ошиблись».
— «Шахтеру» об этом сообщили?
— Нет, поезд ушел. Позже и в «Спартаке» никаких проблем с печенью у меня не обнаружили. А когда я заиграл там, из «Шахтера» уволили двух человек, которые занимались моим переходом.
— Как изменил вас конфликт со «Спартаком»?
— Я стал более осторожен. Особенно при подписании контрактов и прочих документов. Раньше мог не обратить внимания на какую-то мелочь, а теперь ничего из виду стараюсь не упускать. И тщательно обдумываю все, прежде чем решиться что-то сделать.
— Сейчас, два года спустя, зная, чем завершится эта история, поступили бы так же или как-то иначе?
— О том кошмаре не вспоминаю. Снова пройти через это никаких нервов не хватит. Больше всего в те дни боялся, что потеряю любимое дело. У меня эта мысль не вылезала из головы.
— Были люди, в которых разочаровались за тот период?
— Да. К счастью, их оказалось не слишком много. Хотя я им доверял.
— Не секрет, что минувшей зимой на вас претендовал и «Спартак». Неужели вы были готовы вернуться в клуб, с которым так расстались? Или перед отбытием во Францию уже нашли какой-то компромисс?
— Ни с кем в «Спартаке» я компромисс не находил. И возвращаться туда в мои планы не входило. Я бы предпочел остаться в «Марселе».
— Какая первая ассоциация возникает у вас сейчас со словом «Спартак»?
— Романцев. Народная команда. Красивый футбол. Зачем помнить плохое?
— Чему вас научил год в «Марселе»?
— Дисциплинированности. В 16 — 17 лет меня не волновало ничего, кроме футбола. Ни девушки, ни дискотеки. Когда стал постарше, естественно, проснулись и другие интересы. Как у любого молодого человека. Однако я ни на секунду не забывал, что профессиональный футбол заставляет профессионально к нему относиться. Отец с детства меня к этому приучал. А Франция убедила еще больше. Задержаться где-то до полуночи накануне тренировки? Исключено. Нужно набраться сил, чтобы провести ее на максимуме и получить шанс выйти на поле в ближайшем туре. У нас: отыграл хорошо в официальном матче — значит, на 90 процентов забронировал себе место в составе в следующий раз. А во Франции главный критерий для попадания в основу — твоя форма на тренировках в течение всей недели.
— Что для вас стало там самым большим откровением?
— Не ожидал, что меня так быстро полюбят болельщики «Марселя». Уже в день моего дебюта трибуны «Велодрома» распевали «Калинку». Она и в дальнейших матчах начинала сразу звучать, стоило мне обыграть кого-то или удачно пробить по воротам. Иногда аж в дрожь от этого бросало… А еще был поражен тем, как там готовятся к играм. В России футболистов принято на них настраивать, говорить громкие слова. В «Спартаке», помню, перед матчем трясло всего, ходил как на иголках. Во Франции этого и в помине нет. Игроки абсолютно раскованны. У нас в раздевалке попробуй улыбнись — подумают, что не в себе парень. А там шутят, смеются. Но выходят на поле — и все злые как собаки! Самоотдача запредельная. 90 минут бьются изо всех сил. Для меня столь резкий контраст долго оставался непонятен.
— А где, интересно, самые грубые защитники — в нашем втором дивизионе, в премьер-лиге или во Франции?
— Наверное, во втором дивизионе. В основном от недостатка техники. Но во Франции они тоже не подарок. Действуют очень жестко, на грани фола. Чему отчасти способствуют арбитры, которые дают побороться за мяч. А в России игрок упал на газон — тут же штрафной свистнут.
— Есть защитники, о которых вспоминаете с содроганием?
— Еще в «Спартаке» врезалось в память, как меня Сенников держал. Ну никак не мог я его обыграть. Он постоянно прибегал к маленьким защитным хитростям. За майку незаметно придержит, локтем двинет в бок. Судья — ноль внимания. А я злился, нервничал, и ничего у меня не получалось. Когда в «Локомотив» пришел, сразу припомнил Сене тот эпизод. Посмеялись.
— А как реагируете, сталкиваясь на поле с откровенной грубостью?
— Вот с «Кубанью» играли недавно. Пробросил я мяч мимо защитника, а он, недолго думая, прямиком в колено прыгнул. Слава богу, задел не сильно. А то ушибом я вряд ли отделался бы… Конечно, первое желание в такой ситуации — вскочить и как следует по физиономии настучать. Чтобы впредь неповадно было. Но приходится сдерживаться, понимая, что навредишь и себе, и своей команде.
— Вы нашли для себя ответ на вопрос, почему не сумели заиграть в «Марселе»?
— Считаю, сделал все, что мог. Вкалывал всегда на совесть. Не сбавлял на тренировках, даже когда меня почти перестали выпускать на поле. Причем предсезонку-то всю отбарабанил в основе. Но перед стартом чемпионата «Марселем» за солидные деньги были куплены два форварда — Мидо и Дрогба. Я оказался лишним.
— Извините, но не поверю, что тренер специально не будет ставить в состав игрока, который готов лучше остальных.
— Все правильно. Однако не забывайте, что футбол — не только игра. Это еще и бизнес. Дрогба с Мидо обошлись клубу значительно дороже, чем я. Им надо было играть, чтобы оправдывать вложения и не потерять в цене. Вдобавок на тренера шло давление со стороны руководства: мол, не для того такие суммы за игроков выкладывали, чтобы на скамейке запасных их мариновать. А мне говорили: «Не суетись, ты еще молод, твой час обязательно придет». Но мне надоело ждать.
— «Челси» недавно прикупил у «Марселя» Дрогба примерно за 42 миллиона долларов. Могли ли вы предположить, что играете бок о бок с форвардом, который обойдется английскому клубу дороже, чем «Барселоне» Роналдинью, а «Реалу» — Бекхэм?
— С трудом. Спору нет, Дрогба — хороший нападающий. По манере игры напоминает танк, на скорости сметающий все на своем пути. Но чего-то сверхъестественного у него я не заметил. Да и по человеческим качествам он мне несимпатичен. Чересчур высокомерен. Был у нас один инцидент. В «Марселе» устроили собрание команды, где Дрогба заявил: «Я бегаю по всему полю, в защите отрабатываю, а есть у нас и «левые» футболисты, филонят, на травмы вечно жалуются». Ну и в таком духе…
— Он имел в виду вас?
— Да, он назвал мою фамилию и еще трех игроков. На собрании слово было предоставлено всем желающим, и у других футболистов к Дрогба потом тоже набралось достаточно претензий.
— А вы что сказали?
— Решил промолчать. В «Марселе» был без году неделя и посчитал, что не вправе судить о партнерах по клубу. Правда, здороваться с Дрогба после этого перестал.
— А с кем-то из «Марселя» общаетесь?
— С чехом Степаном Вахоушеком, которого отдали в аренду «Аустрии». Он звонил недавно, приглашал в конце августа на свадьбу.
— Поедете?
— Надеюсь. Если клуб отпустит. С Вахоушеком мы сразу подружились. Поначалу разговаривали на гремучей смеси чешского и русского, а сейчас — только по-французски. Язык я не забыл. Перезваниваюсь еще со знакомыми французами. Но не футболистами.
— По-моему, вы еще и английский знаете?
— Похуже, пусть и была у меня в школе по нему «пятерка». А на французском практически на любую тему беседу могу поддержать, газеты читаю. Иностранные языки мне даются довольно легко. Потом, полагаю, еще парочку освою.
— А к чему во Франции вам было привыкнуть сложнее всего?
— К свободе. Тем более после Тарасовки, где все было расписано по минутам. А за границей за воротами стадиона никому до тебя дела нет. Там ты «сам себе режиссер». Тренировка закончилась — все разъехались по домам. И частенько вечерами ловил себя на мысли, что не знаю, чем заняться. Вроде в ресторане был, на пляже позагорал, в магазин заехал. Сидишь и думаешь: куда пойти? Купил спутниковую тарелку, смотрел российские телеканалы. Ну и компьютер выручал. То поиграешь, то в Интернет зайдешь.
— В курсе, кстати, сколько сайтов посвящено вашей персоне?
— Нет. А сколько?
— Я насчитал шесть. Неужели ни разу на них не заглядывали?
— Представьте себе. Последнее время во Всемирной паутине я вообще редкий гость. Захожу только по необходимости. Месяц назад, например, руль для своей машины там искал. А спортивные сайты и гостевые книги болельщиков изучать совершенно не тянет. Раньше читал, что там пишут. Но после ситуации со «Спартаком» охладел.
— В «Спартаке», помнится, вы отказались от служебной квартиры в Москве. Жить предпочли в Тарасовке, чтобы ничто от футбола не отвлекало. А нынче где обитаете?
— Начнем с того, что никто мне жилье в «Спартаке» не предлагал. Мог снять его за свои деньги, но в 18 лет не видел в этом смысла. На базе было лучше. Если в город поехать нужно, сел на электричку — и через полчаса ты у трех вокзалов. Сейчас мне уже не 18, поэтому живу в квартире, которую арендовал «Локомотив».
— Собственной недвижимостью в столице обзавестись собираетесь?
— Пока мне не до этого. Тренировки, матчи, сборы. Может быть, в отпуске надумаю. Хотя, если честно, в Омске нравится больше, чем в Москве.
— Живете один?
— Один. Родители приезжают, но нечасто. У папы, президента омского «Иртыша», забот невпроворот.
— А за хозяйством кто у вас следит? Домработница?
— Почему? Сам. Не скажу, что я такой чистюля и дома все блестит, но шваброй, веником и пылесосом пользуюсь регулярно. Бывает, конечно: придешь после игры уставший, побросаешь вещи где попало, завалишься спать. А порядок наведешь через день-другой. Ем обычно на базе и в ресторанах, но, когда позволяет время и настроение, могу что-нибудь сварганить. Яичницу, картошку, макароны. А вот супы варить не пробовал.
— Легко расстаетесь с деньгами?
— Мама говорит, что очень, что в силу возраста цену им не знаю. Случается, купишь какую-нибудь вещь, придешь домой, взглянешь повнимательнее на чек и затылок чешешь: на кой черт она мне сдалась?
— Один известный актер признался, что в поисках пива, где оно дешевле, готов из-за пяти рублей пройти лишние триста метров. Судя по всему, это не про вас?
— Абсолютно. Я лучше сразу заплачу и куплю все, что надо. Если в магазине что-то понравилось, беру не задумываясь. Мама это в упрек мне ставит.
— А какой самый необдуманный поступок совершили?
— Автомобиль купил. «Мерседес». Правда, я-то как раз все хорошенько обдумал. Сам его выбрал, уладил кучу вопросов с доставкой в Москву и отдал все деньги, которые у меня были. Родители, когда узнали, мягко говоря, были не в восторге. Но я объяснил, что этот «мерседес» — моя давняя мечта. У меня была такая служебная машина во Франции, очень хотел я ездить на ней и в Москве. Пока она в Германии — ждет растаможку. К машинам люди относятся по-разному. Для меня, не скрою, это гораздо больше, чем средство передвижения. Меня интересует все, что с ними связано. О машинах я готов разговаривать хоть 24 часа в сутки.
— С кем?
— С друзьями. Или с девушками. Среди них тоже есть те, кто любит о машинах поболтать.
— А когда вы в метро последний раз спускались?
— Вчера. Неохота было за руль садиться. Я и в сборную на Фрунзенскую всегда на метро приезжаю.
— Маскироваться, наверное, приходится — темные очки, надвинутая кепка на глаза?
— Ничего подобного. В метро обычно пассажиры на своей волне едут. Я спокойно читаю газету и выхожу на нужной станции.
— И даже автограф там у вас ни разу не просили?
— Нет. Любопытные взгляды на себе, понятно, ловил, но никто не подходил, не пытался заговорить. Видимо, не верили, что Сычева можно повстречать в подземке.
— С кем из известных людей вам хотелось бы познакомиться?
— Сам недавно задавал себе этот вопрос. Таких людей много. Но первая фамилия, которая пришла на ум, — Жириновский.
— Напряжение люди снимают по-разному. Одни сигаретами, другие алкоголем, кто-то крепким сном или игрой в компьютер. А вы?
— Для меня лучший способ релаксации — полежать в горячей ванне. Или книжку почитать.
— А что сейчас читаете?
— «Битву железных канцлеров» Валентина Пикуля. Мне очень нравятся его романы.
— Какая черта характера вас больше всего раздражает в людях?
— Когда в глаза говорят одно, а думают совершенно другое. К сожалению, на свете это не редкость.
— Есть люди, которым вы никогда не подадите руки?
— Нет. Я хоть и вспыльчивый, но отходчивый. И с тем же Дрогба, если доведется встретиться, думаю, уже поздороваюсь. Все-таки играли в одном клубе.
— Тренером хотели бы поработать?
— О нет. Не знаю, как отвечу на этот вопрос лет через десять, но пока себя точно в роли тренера не вижу. Думаю, это не мое. Мне ближе что-нибудь связанное с иностранными языками. Когда их знаешь много, появляется большой простор для маневра.
— Ваши слезы на чемпионате мира в Японии после поражения от Бельгии видел весь мир. Такое с вами часто происходит после поражений?
— Нет, это было единственный раз. Но иногда после забитых голов меня такая охватывает радость, что глаза невольно наполняются слезами. В этом году в Раменском так было, когда «Сатурну» забил победный гол. Помню, перескочил через рекламный щит, забрался на заградительную сетку, отделявшую поле от наших болельщиков. Прибежали ребята, поздравили, и потом у меня вдруг выступили слезы.
— А когда мелодраму смотрите, бывает, что подкатывает комок к горлу?
— Все же я не настолько сентиментален. Меня мало что может растрогать до слез. Тем более фильм.
— Друзей любите разыгрывать?
— Почему нет? В Марселе был забавный случай. У меня дома кто-то из знакомых забыл парик с черными негритянскими косичками. Он долго валялся. Наконец как-то вечером собрались с игроками на дискотеку. Один сказал, что за мной заедет. Нацепил я этот парик, темные очки, глянул в зеркало и отшатнулся — до того был на себя не похож. Когда сел к приятелю в машину, тот перепугался и заорал: «Э-э, ты кто такой? А ну иди отсюда!» Я очки снял, он присмотрелся и начал хохотать.
Мы договорились, что в таком виде я пойду и на дискотеку. Ребята из нашей компании, которые, естественно, ничего не знали, уже сидели в клубе за столиком. Я с краю к ним подсел. Сижу тихо, молчу. И слышу, как они переговариваются: а это, дескать, что за «кекс»? Откуда взялся? Шептались они так часа два. Я уже и потанцевать успел. В конце концов не выдержал, снял очки: «Ну что, узнаете?» Секундная пауза. И — взрыв смеха. В «Марселе» потом этот вечер долго вспоминали.
— Что для вас в девушке самое главное?
— Искренность.
— А красота?
— Безусловно, тоже важно. Но главное все-таки — искренность и чтобы мне приятно было находиться рядом с ней.
— На улице к незнакомой барышне способны подойти?
— Да, если она очень понравится.
— И что в таких случаях обычно говорите?
— «Как пройти в библиотеку?» — рассмеялся Сычев. — Помните, крылатую фразу из гайдаевской кинокомедии?
— Действует?
— Чаще да, чем нет. Многие девушки улыбаются, завязывается разговор. Но пару раз и отшивали.
— А на стадионе знакомство завязывали?
— Не-е, на это у меня табу. Причем железное.
— Вы молоды, успешны, популярны. Сталкивались с тем, что девушками при общении с вами движет банальная корысть?
— Это действительно проблема, которая больше всего меня беспокоит.
— Обжигались?
— Несколько раз. Крайне неприятно сознавать, что ты интересен не как человек, а как известный футболист. Когда для меня это становилось очевидным, сразу прекращал отношения. И сейчас в этом смысле я «свободной художник».
— Не переживаете, возвращаясь вечерами в пустую квартиру, где вас никто не ждет?
— Воспринимаю это философски. Кто-то раньше встречает свою половинку, кто-то позже. А мне всего 20, думаю, еще все впереди. Зато у меня есть друзья, могу и один побыть. Проблем в общении у меня нет. Тем более что на первом месте для меня сейчас футбол. Он моя первая и главная любовь, которая помогает пережить все неудачи, в том числе на личном фронте. На поле я забываю обо всем. Стоит подумать о футболе — хандра сразу отступает. И на душе становится легче.
Свежие комментарии